С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.

Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.

Посыпал пеплом я главу,
Из городов бежал я нищий,
И вот в пустыне я живу,
Как птицы, даром божьей пищи;

Завет предвечного храня,
Мне тварь покорна там земная;
И звезды слушают меня,
Лучами радостно играя.

Когда же через шумный град
Я пробираюсь торопливо,
То старцы детям говорят
С улыбкою самолюбивой:

«Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами:
Глупец, хотел уверить нас,
Что бог гласит его устами!

Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!»

1841

Откак всевишният ме отличи
с оная дарба на пророка,
аз виждам в хорските очи
и злобата им и порока.

За любовта издигах глас,
за правдата и чистотата:
към мене близките тогаз
замеряха ме лудо с камък.

Посипах моята глава
със пепел, от града избягах,
и като птичка заживях
в пустинята, от Бога хранен.

Аз пазя вечния завет
и всяка твар ми е покорна,
звездите пращат ми привет,
лъчите радват ме отгоре.

Кога през шумен град вървя,
промъквам се, минавам живо,
аз чувам, старците мълвят,
усмихнати самолюбиво:

„Ей, вижте примера за вас!
Той, гордия, със нас все спори:
твърди, че с неговия глас
сам Бог с устата му говори!

Погледайте го вий, деца:
как мрачен е, навъсен, бледен!
И вижте го – окъсан, беден,
презрян от всички в тоя свят!”

1841