С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.

Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.

Посыпал пеплом я главу,
Из городов бежал я нищий,
И вот в пустыне я живу,
Как птицы, даром божьей пищи;

Завет предвечного храня,
Мне тварь покорна там земная;
И звезды слушают меня,
Лучами радостно играя.

Когда же через шумный град
Я пробираюсь торопливо,
То старцы детям говорят
С улыбкою самолюбивой:

«Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами:
Глупец, хотел уверить нас,
Что бог гласит его устами!

Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!»

1841

От онзи миг, когато в мен
Бог вписа знака на пророка,
в очите хорски възмутен
разчитам злобата, порока.

Но щом от обич път съзрях
към правдата на съкрушените,
мен всеки ближен ме презря
и хвърли камък върху мене.

И аз посипах с прах глава,
и бягах нищ през градовете.
Днес Бог сред пустоша едва
ме храни като птица клета.

И вярна на завета стар
тук всяка твар ми е покорна.
И слушат думите ми с жар
звездите, и блестят в простора.

Но щом в тълпата, в шумен град,
снишен, притичвам боязливо,
пак чувам - старците корят
децата с думи заядливи:

О, вижте пример жив, деца!
Той горд бе, в спор с нас не отстъпи.
Глупец! Как нашите сърца
Бог с думите му ще напътства!

О, вижте го без страх, без жал,
как е приведен, грохнал, бледен!
О, вижте как е дрипав, беден
и как светът го е презрял!

1841