| |
В ночь, когда Мамай залёг с ордою
Степи и мосты,
В тёмном поле были мы с Тобою, —
Разве знала Ты?
Перед Доном тёмным и зловещим,
Средь ночных полей,
Слышал я Твой голос сердцем вещим
В криках лебедей.
С полуно́чи тучей возносилась
Княжеская рать,
И вдали, вдали о стремя билась,
Голосила мать.
И, чертя круги, ночные птицы
Реяли вдали.
А над Русью тихие зарницы
Князя стерегли.
Орлий клёкот над татарским станом
Угрожал бедой,
А Непрядва убралась туманом,
Что княжна фатой.
И с туманом над Непрядвой спящей,
Прямо на меня
Ты сошла, в одежде свет струящей,
Не спугнув коня.
Серебром волны блеснула другу
На стальном мече,
Освежила пыльную кольчугу
На моём плече.
И когда, наутро, тучей чёрной
Двинулась орда,
Был в щите Твой лик нерукотворный
Светел навсегда.
14 июня 1908
|
|
|
|
Щом Мамай взе с ордите в безкрая
път, река и степ,
в тъмната шир — гневно и потайно —
ние бдяхме с теб.
И след Дон, в оная нощ зловеща,
в синкавия здрач,
твоя глас дочу сърцето вещо
в лебедния плач.
Като облак в полунощ се вдигна
княжата войска;
стремената майчин плач достигна
с кървава ръка…
Рееха се в кръг среднощни птици
над света унил
и видях над Рус как рой зарници
пазят княза мил.
Орлов вик в татарските дружини
бедствен страх всели.
А Непрядва бе като княгиня
в було от мъгли.
От мъглите, от Непрядва спяща
щом ме навести,
дрехата ти, ясна и блестяща,
коня не смути.
Ти в сребро окъпа благосклонно
меча с остър ръб
и огрея прашната ми броня
върху моя гръб.
А в зори, щом ордата сговорна
връхлетя над нас,
зърнах твоя лик неръкотворен
над щита си аз.
14 юни 1908
|
|
|
|
