— Разкажи ми нещо.

— Искаш ли да ти кажа какво правихме вчера? Не е кой знае какво, но...

— Не, не. Нещо, което не сме правили, което никой не е правил.

— Приказка?

— Мммм, да, приказка. Някой правил ли е нещата, за които се разказва в приказките?

— Да ти кажа, не зная. Някои звучат така, сякаш са нарисувани с жълта боя върху камък — не много ясно, не и красиво, но като че е истина. Някои пък са много красиви, но усещаш, че разказаното никога не е било.

— Объркващо е.

— Да, малко. Сигурно защото се опитваме да преразкажем света.

— Защо? Грозен ли е?

— Не, не, че е грозен, а така... То е като да се чудиш какво ли ще стане, ако... ако стане нещо друго. Защото ние винаги искаме да е различно. Отказваме да живеем истински, отказваме дори да умрем истински.

— Не обичам, когато говориш така. Може ли да се живее на ужким?

— Да, в приказките.

— И всичко в тях е по-хубаво?

— Не винаги. Понякога е по-лошо, много по-лошо. Понякога са ужасни. Но аз няма да ти разказвам такава приказка.

— И са измислени, защото искаме да е така? Да е страшно?

— Може би. А може този, който разказва да иска да се освободи от страховете си, да ги извади на светло.

— Страховете умират ли на светло?

— Умират — повечето от тях. Но има и други, които се раждат отново — много упорити са. А може пък на нас да ни харесва да сме малко уплашени. Мисля си, че сами измисляме някои от тях.

— Това е глупаво! Не искам да измислям страхове, не искам и ти да измисляш! Обещай ми!

— Знаеш ли, не го правим винаги нарочно. Като онази игра с ръцете, които хвърлят сянка върху стената. Забавно е, но понякога сенките оживяват и се протягат към теб — като сянката на куче, помниш ли? Ти малко се стресна, когато пламъкът трепна и сянката започна да се движи.

— Да, страшно беше — сякаш искаше да слезе от стената и да ме изяде. Значи искаме да ни е весело, но не знаем как? Защо се смееш?

— Защото май е така — каквото и да направим, накрая някой слиза от стената и иска да ни глътне. Сенките по стената не винаги са сенки от ръцете ни, понякога са сенки на мислите ни. Изправи се малко, да ти дам вода.

— Не искам вода сега. Разкажи ми.

— Добре. Имало една река — не много голяма, не и малка. Извирала изпод малък камък и се протягала напред и все напред — никой не знаел къде отива и имала ли край. Реката минавала през гори и поляни — тиха и спокойна — и носела слънчеви петна и сенки на дървета. На други места издълбавала планините и шумно скачала в деретата, бяла и пенеста. На едно място, където правела голям завой през гората, на един плосък камък седял един човек...

— Друг човек ли?

— Да, друг. Той седял, потопил краката си във водата и се радвал на слънчевите зайчета, които подскачали по малките вълнички на реката. Харесвало му да слуша бълбукането на водата покрай камъните и коренищата на дърветата, които растели по брега. Харесвал му допира на хладната вода, радвал се на водните кончета, които се стрелкали през леката мъглица над водата. Реката също го харесвала — галела ръцете му, когато се наведял да пие вода и тихо шепнела гальовни думи, които той не разбирал, но му звучали като музика. И после...

— Реките говорят ли? С думи?

— Да, говорят. Само трябва да се вслушаш.

— Искам да се вслушам някой ден... Защо млъкна? Очите ти са тъжни — мъчно ти е за реката ли?

— Малко, да. Слушай — човекът седял на брега и се чудел какво ли е отсреща. Смятал този бряг за свой, но искал и другия.

— Не е ли същото? Мислех, че от единия бряг се вижда другия, а там е същото.

— Почти същото е. Бреговете може да се различават малко, но реката е същата. Но ние не вярваме. Не вярваме и искаме да знаем. А и да имаме.

— Да имаме какво? Много брегове на една и съща река?

— Нещо такова. Та човекът решил да построи мост през реката. Мостът я хванал като в щипки и човекът вече имал и двата бряга. Преминал отсреща и погледнал реката... а тя се била вкаменила...

— ...

— Не плачи, това е само приказка. Хайде, не плачи, моля те. Искаш ли малко...

— Не искам! Ти ми обеща хубава приказка, а сега...

— Ами хубавите ги знаеш вече — за принцесата в големия замък и красивия принц, който...

— Стига! Тази е глупава, не я искам! И ти не си виждал принцеси в замъци, казвал си ми!

— Не съм. Може би е било отдавна и приказката ни припомня онова време, кой знае. А искаш ли за мекия, прашен път, който се виел през цялата... не, тази няма да ти хареса.

— Ако е тъжна, няма да ми хареса. Може ли една приказка да е весела и истинска едновременно?

— Трудна работа. Като си помисля, истинските са все тъжни. Като онази за дъжда и дупката, в която човекът го хванал, помниш ли я?

— Помня... затова ли дъждът сега е черен?

— Е... сега е друго. Но може и затова да е — направихме така, че...

— Да, да, знам! И за дъжда знам, и за птиците, дето все ги рисуваш, и за онова, как беше... зеленото?

— Трева?

— Аха, трева.

— А, сетих се — ще ти разкажа за звездите и за каменните кълба, дето се въртят около тях, искаш ли?

— Не знам... има ли хора там?

— Със сигурност има на някои. Но са много далеч.

— Много хора? Не като тук? Защото тук няма други, така си ми казвал. Казвал си ми, че сме последните...

— Да, мисля, че сме последните. Не вярвам да е останал някой. Поне не наблизо.

— Самотно ми е, а на теб?

— Като съм с теб и когато гледам звездите, не ми е самотно... не много.

— А може ли... може ли да има приказка, която е и хубава, и весела и... и може да стане истина? Такава в която дъждовните капки са прозрачни и карат реката да бучи и пътят да не е прав, а да криволичи, без да пробива планините? И после... и после звездите да са много и ние да виждаме хората, които се въртят около тях на техните каменни кълба, и те да ни виждат... и да сме много, да се смеем, потопили крака в реката? Мисля си за приказка... приказка, в която някой идва... някой, дето разгонва сенките по стената... И няма вече да сме последните... А, може ли, може ли? Кажи ми! Защо мълчиш?! Няма ли такава приказка? Няма ли?

— Расскажи мне что-нибудь.

— Хочешь я расскажу тебе, что мы вчера делали? Не кто знает что, но...

— Нет, нет. Расскажи что-то, что мы с тобой не делали, и чего еще никто не делал.

— Сказку?

— Ммммм, да, сказку. Кто нибудь делал то, о чем рассказывают в сказках?

— Честно тебе сказать, я не знаю. Некоторые сказки звучат как, как будто их нарисовали желтыми красками на камне — не очень понятно, но вроде бы истина. Некоторые такие красивые, но нутром чувствуешь, что они никогда не были рассказаны.

— Путанно как-то.

— Да, немного. Наверное, потому, что мы пытаемся перерассказывать окружающий нас мир.

— Почему? Потому что он некрасив?

— Нет, нет, не поэтому, а просто... Когда диву даешься, думаю, что ли произойдет, если... если произойдет что-то другое. Потому что мы всегда хотим чего-то иного. Отказываемся жить настоящей жизнью, отказываемся даже умирать по-настоящему.

— Не люблю я, когда ты так говоришь. Разве можно жить не по-настоящему?

— Можно. В сказках.

— Да. В сказках.

— И что, в них всегда все хорошо?

— Не всегда. Иногда и плохо, даже очень плохо бывает. Сказки иногда бывают очень страшными. Но я не буду тебе рассказывать страшных сказок.

— И они выдуманные, потому что мы так хотим? Чтобы было страшно?

— Может быть. А может быть, тот кто рассказывает, хочет сам избавиться от своих страхов, хочет вытащить их из темноты на свет.

— А страхи тоже умирают на свету?

— Большая часть из них умирает. Но есть и другие, которые рождаются снова — они очень упрямы. А может быть, и нам самим хочется быть немного испуганными. Думаю, что некоторые из них мы сами придумываем.

— Но это глупо! Я не хочу придумывать страхи, не хочу, чтобы и ты их придумывал! Обещай мне!

— Ты знаешь, мы же не всегда делаем это нарочно. Как в той игре с руками, которые отбрасывают свои тени на стену. Забавно когда тени оживают на стене и тянутся к тебе, то тенью собаки, то кошки. Помнишь? Ты немножко испугался, когда пламя затрепетало, и тень пришла в движение.

— Да, мне было страшно — словно тень хотела сойти со стены и съесть меня. Значит, мы просто хотим, чтобы нам было веселее, но не знаем, как это сделать? Ты чего смеешься?

— Да потому все так и получается, — чего бы мы не сделали, кто-то обязательно стустится со стены, желая нас проглотить. Тени на стене не всегда являются тенями рук, иногда это просто тени наших мыслей.

Приподнимись немного, я тебя напою.

— Не хочу я пить. Расскажи мне еще...

— Хорошо. Давным-давно была на земле речка, ни маленькая, ни большая. Вытекала она из-под небольшого камня и стремилась все вперед и вперед, никто не знал: куда она направлялась, и есть ли у неё конец. Речка протекала мимо полей и лесов — тихая и спокойная — и несла на поверхности воды солнечные пятна и тени деревьев. В других местах, она промывала промоины в пригорках, и даже в горах, и шумно падала с высоты вниз, белая и пенистая. В одном месте, как раз в лесу, на повороте, на плоском камне сидел человек...

— Другой человек?

— Да, другой человек. Так вот сидел он, опустив ноги в воду, и радовался солнечным зайчикам, которые подскакивали по маленьким речным волнам. Нравился ему веселый шум речной воды, омывающией корневища деревьев, растущих у реки, и камешки на пути. Нравилась веселая щекотка прохладной воды на ступнях, радовался стремительным движениям водяных коней над легким туманцем у самой воды. Речке он тоже нравился, — она ласкала его руки, когда он наклонялся испить воды, и тихо шетпала ему ласковые слова, которые он не мог разобрать, но которые звучали словно музыка. И потом...

— А речки разговаривают словами?

— Да, разговаривают. Только нужно очень внимательно слушать.

— Хочу прислушаться, как-нибудь... Ты чего замолчал? У тебя печальные глаза — тебе грустно из-за речки?

— Немножко грустно. Послушай... человек сидел на берегу и диву давался. Он считал этот берег своим, но ему хотелось жить и на другом берегу.

— А разве это не одно и то же? Я думал, что если с одного берега виден другой берег, то они одинаковы.

— Почти одинаковы. Берега-то может быть, и мало отличаются друг от друга и речка одна и та же, но мы же не верим. Не верим и все хотим проверить, хотим знать: одинаковы ли они на самом деле. Даже если имеем.

— Имеем что? Много берегов у одной реки?

— Что-то вроде этого. Вот поэтому человек и построил мост между берегами. Мост схватил реку, как прищепками с двух сторон и теперь распоряжался двумя берегами. Перешел по мосту через реку и попал на другой берег, оттуда на реку посмотрел... а она окаменела...

— ...

— Не плач, это же только сказка. Ну, не плачь, пожалуйста. Хочешь немного...

— Не хочу, ты мне обещал хорошую сказку, а сам...

— Так все хорошие сказки ты уже знаешь — о принцессах в больших замках и красивых принцах, я их уже рассказывал. Ты все их знаешь.

— Не все знаю. Может быть, ты мне давно те сказки рассказывал, и я их уже не помню.

— А припоминаешь ту сказку о мягком пыльном пути, который лентой вился по..., нет, эта тоже тебе не понравиться.

— Если сказка печальная, то мне не понравится. Может же сказка быть веселой и настоящей одновременно?

— Неразрешимая задача... Если хорошо задуматься, то все настоящие сказки печальные. Как та о дожде и яме, в которую человек попал, ты ее помнишь?

— Помню... поэтому теперь дождь такой черный?

— Ну,... теперь уже все по-другому. Может быть, и поэтому — мы на земле уже такого натворили, что...

— Да, да, я знаю! И о дожде знаю, и о птицах, которых ты все время рисуешь, и о том, как его там называли, зеленом...

— О траве?

— Ага, о траве знаю.

— О, я догадался, — расскажу–ка я тебе о звездах и о каменных клубках, которые вокруг них вертятся, хочешь?

— Не знаю, а люди там есть?

— Наверное, есть какие-то люди. Но это очень далеко.

— И много людей? Не как здесь? Потому что здесь нет других, ты мне сам говорил. Говорил, что мы последние...

— Да, думаю, что мы последние. Не верю, что еще кто-то остался. Во всяком случае, поблизости.

— Мне одиноко, а тебе?

— Когда я с тобой, и когда смотрю на звезды, мне не одиноко... почти.

— А можно ли... можно ли услышать сказку, хорошую, веселую, и... чтобы все было в ней настоящим? Такую, в которой прозрачные дождевые капли заставляют речку реветь, и чтобы ее путь не был гладким и ровным, чтобы она вилась как лента — с поворотами, не пробивая гор? И потом... и потом чтобы звезд было много, и чтобы мы видели людей, которые вертятся около их каменных глыб, и чтобы они видели нас, и чтобы нас тоже было много, чтобы мы все весело смеялись, намочив ноги в холодной воде реки? Я думаю о сказке, ... о сказке, в которой приходит кто-то, кто разгоняет тени на стенах... И где мы уже не были последними... А, так может быть? Может? Скажи мне! Почему ты молчишь? Разве нет такой сказки? Нет?

Переведно 28-29 февраля 2012 г.