В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая ещё дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.

Лежал один я на песке долины;
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их жёлтые вершины
И жгло меня — но спал я мёртвым сном.

И снился мне сияющий огнями
Вечерний пир в родимой стороне.
Меж юных жен, увенчанных цветами,
Шёл разговор весёлый обо мне.

Но в разговор весёлый не вступая,
Сидела там задумчиво одна,
И в грустный сон душа её младая
Бог знает чем была погружена;

И снилась ей долина Дагестана;
Знакомый труп лежал в долине той;
В его груди дымясь чернела рана,
И кровь лилась хладеющей струёй

1841

Сред Дагестан, в трева от жега смляна,
лежах безмълвно аз, с куршум в гръдта.
Дълбока бе димящата ми рана,
кръвта на струйки се изтичаше в пръстта.

Лежах сам в пустошта немилостива.
Скалите стръмни виснеха над мен.
Пламтеше слънце в небесата сиви,
гореше ме, но спях - на смърт ранен.

И в своя сън съзирах как честити,
сред вечерен пир, пищно озарен,
рой прелестни жени, с цветя в косите,
безгрижно си говорят пак за мен.

Но без в пленителния разговор да влиза,
стоеше с тях загрижено една
и скръбен сън, душата й пронизал,
я водеше Бог знай в коя страна…

И виждаше тя див дол в Дагестана.
Там труп познат е проснат над пръстта,
в гърдите му чернее прясна рана
и блика бавно, но нестихващо кръвта.

1841