| |
|
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Вдали, над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск.
И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!» кричат.
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
24 апреля 1906, Озерки
|
|
|
|
|
|
Тук все по здрач над ресторантите
се свлича задух гъст и сух,
в бълвоч пиянски шляпат крантите,
и стене пролетният дух…
А там далеч, в мизерни улички,
сред прах и килнати врати,
кравай блести пред ниски фурнички,
и детски плач слуха гнети.
И все по здрач, през мръсни ями,
край дим, траверси и скрипци,
зад шумен прелез разни дами
се влачат с хитри наглеци.
Там в глух звън от ключалки в лодките
се вплита глезен женски стон.
И безразлично гледа кроткият
щърб месец, в празен небосклон.
Но аз съм пак с другар… И ниско
над чаша всеки е склонен.
И скръбен е, и е безсмислен
дялът ни вял— на спирта в плен.
А покрай нас, сред мазни маси,
сънливи келнери търчат
и гнусни мутри, с глас ужасен,
“In vino veritas” крещят.
И в час уречен пак невинно,
(или това е само сън)
момински стан, под шлейф копринен,
през мътен дим се мярка вън.
И бавно, сред безброй пияници,
тъй крехка и без спътник пак,
присяда прелестната странница
край входа, в синкав полумрак.
И с древни тайни и поверия
ме лъхва чудната игра
на щраусовата феерия
над шапка с траурни пера.
От странна сила омагьосан
аз пак към нея се стремя
и зад воала виждам — в нов сън -
нов бряг и приказна земя.
И сякаш слънце ми е връчано,
и аз го нося като дар,
а вдън душата всяко кътче е
пропито с винен благ нектар.
И щом перата в унес сънен
там се полюшнат, виждам как
очи лазурни и бездънни
цъфтят на недостигнат бряг…
Дълбоко в мен лежат съкровища
и ключът ми е отреден…
Крещи!… Повярвах ти, чудовище -
на виното сме всички в плен!
24 април 1906, Озерки
|
|
|
|
