Още помня онзи ден, когато се спънах в малкото ти пухкаво кълбо. Повдигнах те — трепереше. Взех те в скута си, за да те стопля. Опита се да изскочиш, но не те пуснах. После дълго драска и хапа премръзналите ми ръце. Кръвта се бършеше в бялата ти козина. После, като те вдигнах над главата си, ми заприлича на мартеница. Ще ми носи здраве и късмет, си рекох. След това, колкото и да те къпех и чистех, никога не се изми онова червено петънце на челото ти.

Върни се, Марта, моля те! Вече се заглеждам във всяка случайна котка, която пресича улицата. Три месеца станаха, откакто те няма. Страх ме е за тебе. Веднъж видях на ъгъла една прегазена бяла котка. Сърцето ми се обърна. Не беше ти, знам. Нямаше го петното на челото. Ти трябва да се върнеш. Длъжна си, чуваш ли?!

Извинявай! Нищо не си длъжна, разбира се! Ти избра свой път и тръгна по него. Както децата след време се откъсват от родителите си. Искам да дойдеш поне веднъж, да видя, че си жива и здрава. После върви там — при твоите ... Нямам право да те откъсвам от тях. Мен ме остави. Аз съм само един самотен и влюбчив старец, на когото не му остава още много.

И друг път си изчезвала, Марта. Но тогава беше за по няколко дни. После се връщаше отново при мен. Не се интересувах къде ходиш, но чуех ли котараците да плачат зад къщата, знаех, че пак ще остана сам. Този път нямаше никакви котараци. Нямаше го и колебанието ти. Да, ти се колебаеше. Едва сега го осъзнавам. Търкаше се в краката ми и поглеждаше ту към мен, ту към храстите край оградата. После аз те сритвах леко, все едно те пъдех. А ти, Марта, тръгваше, спираше се отново да ме погледнеш и след това изчезваше в храстите. Този път просто забелязах, че те няма. Дълго те виках, търсих те в избата, на тавана, навсякъде ...

Впрочем може би аз изобщо не те обичам. Това е просто егоизъм. Един старчески, безсмислен и безсрамен егоизъм. Искам да си при мен, за да не съм сам. Въобразявам си, че те обичам и не можеш без мен. И само заради това исках да те откъсна от средата ти, за да станеш само моя. Ако някой някога е обичал, то този някой изобщо не мога да бъда аз. По-скоро ти. Да, да — ти! Преодоляваш животинското в себе си, надмогваше инстинктите си, за да не бъда сам. За да има кой да се търка в треперещите ми старчески крака.

О, значи си ме съжалявала. Колко доблестно и благородно! Мерси! Стой си там, при котките! Мога спокойно да живея и сам. Никому не съм нужен, но никой не ми и трябва.

Какво говоря аз — че си ме обичала. Глупост, свещена глупост! Знаеш ли какво обичаше ти? Обичаше млякото и огризките, които ти подхвърлях след ядене. Наплюскваше се, а после правеше нощни оргии с махленските котки. И ми се присмиваше, нали! Какво ли си си мислила — ще го лъжа този стар глупак, докато е жив, после ще отида другаде. Върви! Свят широк. Глупаци като мене — много.

С едно нещо се гордея само. Колко ли бяха тези, които те коткаха и ти предлагаха лакомства, само за да те погалят. Но ти не отиде нито веднъж. Стоеше до мен и аз бях горд, че си само моя, на никого другиго. Обичах те като жена. Даже и за бабичката, лека й пръст, не съм отделял толкова време и грижи, колкото за теб. Неблагодарница!

Не ме слушай! Говоря всички тези работи, защото съм сам. Къде ли си сега? Може би в някоя по-богата къща. Може би млади момичета те решат и четкат пред огледалото. Много ще ти отива една червена панделка. Как не съм се сетил по-рано да ти купя. Сигурно всяка вечер те къпят с шампоан. Ти си хубава котка, няма да останеш на улицата.

Ами ако се ровиш из боклуците за храна и спиш между казаните. Всичко се случва. Или пък са те хванали хлапетата и сега те измъчват. Ще ви пребия, маскари с маскари! Къде сте?! Къде си? Марта?

Не трябваше изобщо да те намирам през онази студена вечер. Не трябваше да те взимам на ръце. Не трябваше да оставям кървавия белег на челото ти. Щях отдавна да съм те забравил, както не една или две случки в живота си.

А може би си някъде наблизо. Спотайваш се и ме следиш. Изпитваш ме значи. Искаш да видиш какво ще направя. Няма да си взема друго коте. Успокой се, ако това чакаш. Такава лошотия като тебе никъде няма да намеря. Или пък какво си мислиш там, някъде из храстите, че ще започна да се тръшкам и да си блъскам главата, задето те няма. Я стига си се крила! Хайде — мац! Мац! Къде си? Стига си ми тровила нервите.

Помниш ли онзи журналист, дето дойде при мен. Пита ме на колко години съм — правели анкета за най-възрастен човек в селото. Аз излязох най-дъртият. Той така се зарадва. Задаваше ми въпроси, а аз отговарях. И накрая ти се оплете в кабела, събори магнетофона и обърка работата. Сякаш ме ревнуваше от журналиста, от микрофона, от всичко, което бе чуждо на къщата ми. Така и не излязох във вестника. И по-добре. Но ако дойде пак при мен, ще искам да пусне обява. Който намери бяло коте с червено петънце на челото, да го върне срещу заплащане. Имам си скътани пари за погребението. То, като умра, няма да ми трябва много. Един дървен сандък... и това е. Само че искам, като склопя очи, ти да си до мен. Искам да си последното нещо, което ще видя през живота си. Ако те намеря, така да знаеш, ще те вържа вкъщи. Никъде да не ходиш. Без теб не мога нито да живея, нито да умра. Искам първо да затворя очи, после върви, където щеш. Искам до последния си миг да съм сигурен, че си добре, че още е лъскав косъмът ти, че стои кръвта на челото ти.

* * *

Много бързо се мръкна тази вечер. Колко е тъмна и празна без теб тази стая. Колко е пуста! Няма ли да се върнеш, Марта? Но какво става? Какво е това мяучене? Като че ли са много малки котета. Бели като тебе, малки и треперещи. С червени точки на челата. Ей сегичка, да стана... Ще дойда и ще ви притисна до себе си. Ще ви стопля всички. В моята стая има място, ще ви събера. Не се бойте! Само да стана. Толкова съм уморен. Но защо не мога да се помръдна от леглото? Трябва да си почина малко. Марта! Ела! Нали знаеш дупката под вратата. Прекарай ги вътре, едно по едно. Като малки бели овчици. Печката е запалена. Аз само да си почина малко и ще стана... Ще ви нахраня. Има за всички. Аз само малко... Ей сегичка! Толкова те чаках... Ела, Марта! Марта... Марта...

Где ты, маленькая бродяжка? Совсем позабыла порог моего дома? Неужели я так больше никогда и не услышу твоего царапания по двери и отчаянного мяукания? Неужели никогда больше ты не будешь ласкаться к моим ногам, пока я буду ласкать тебя?

Я все еще помню тот день, когда споткнулся о маленький пушистый клубочек. Приподнял клубочек, а он, словно бы в лихорадке, неистово трясся то ли от холода, то ли от страха. Я прижал его к себе, чтобы согреть. Ты попыталась выскочить из моих объятий, но я не отпустил тебя — тот пушистый и насмерть перепуганный клубочек. Потом ты принялась царапаться и кусать мои замерзшие руки. И моя кровь вытиралась о твою белую пушистую шерсть. Потом, когда я увидел тебя у себя на голове, ты стала похожей на мартеницу. И я решил, что ты принесешь мне здоровье и удачу. И потом, позже, сколько бы я не умывал или не купал тебя, на твоем белом лобике так никогда и не сошло красное пятнышко моей крови.

Возвращайся, Марта! Я теперь засматриваюсь на каждую, проходящую мимо кошку. Уже третий месяц как тебя нет. Я боюсь за тебя. Однажды на проезжей части дороги я увидел раздавленную белую кошку. У меня оборвалось сердце. Но я знаю, что это была не ты. У той не было на лбу красного пятнышка. А тебе пора вернуться. Ты должна вернуться, слышишь?!

Прости меня! Ты, конечно же, никому и ничего не должна! Ты выбрала свой путь и теперь отправилась по тому пути. Это как с детьми, которые по прошествии времени отрываются от родителей и отправляются своими путями. Но мне так хочется, чтобы ты хоть разочек пришла домой, чтобы я удостоверился, что жива и здорова. А потом можешь отправляться к твоим… У меня нет права отрывать тебя от них. А меня забудь… Я просто один одинокий и влюбчивый старик, которому уже мало осталось.

Не впервой тебе, Марта, исчезать, и раньше случалось. Но тогда ты исчезала на несколько дней. Потом снова возвращалась, и я не интересовался: где ты была, но слышал, как орут под окнами коты, и догадывался что скоро опять останусь один. В этот раз никаких котов и близко не было. Но не было и твоей нерешительности. А ведь раньше ты была нерешительной, несмелой. И я только сейчас это осознал. Ты ласкалась о мои ноги и все поглядывала в сторону кустов у ограды. Потом я легонько подталкивал тебя, словно прогонял. А ты отходила от меня, но все время оглядывалась назад — на меня и только потом исчезала совсем. В этот раз я сердцем почувствовал, что тебя нет. И принялся искать повсюду. Я громко звал тебя и облазил все в округе, крыши и подвалы, — каждый потаенный уголок, где могла бы спрятаться одна кошечка.

Впрочем, может быть, я даже совсем и не люблю тебя. И это просто проявления моего эгоизма. Бессмысленного, бесстыдного старческого эгоизма. Я хочу, чтобы ты была со мной, и я не был бы одинок. И я только воображаю себе, что не только я тебя люблю, но и ты не можешь без меня. Только и только чтобы кто-то ласкался о мои старческие трясущиеся ноги.

О, значит, ты все-таки меня пожалела. Как это благородно! Спасибо! Так уж и быть — оставайся там, со своими котами и кошками! Я смогу дожить и в полном одиночестве — никому не нужным. И мне тоже никто не нужен.

Что я себе надумал — что ты меня любила. Глупость, священная глупость! Ты больше всего любила молоко и огрызки, которые я тебе подкидывал после еды. Ты наедалась чрезмерно и потом вместе с бездомными котами устраивала мне ночные оргии. Еще, наверное, и подсмеивалась надо мной: буду обманывать этого дурака, пока живой, а потом уйду туда, где сытнее. Иди! Мир большой. И таких дураков, как я много.

Я только одним горжусь — много было тех, кто ласкал тебя и прикармливал, угощал лакомствами только чтобы погладить пушистую шёрстку, но ты не пошла к ним. Ты всегда стояла около меня, и я был горд тем, что ты только моя и никого больше. Я любил тебя, как женщину. Даже своей бабке пусть земля ей будет пухом, не уделял я столько внимания и заботы, как тебе. Неблагодарная!

Да не слушай ты меня! Несу тут от одиночества всякое несусветное. Но где ли ты теперь? Может быть, в каком-нибудь богатом доме, и молодые особы перед зеркалом расчесывают сейчас твою красивую шёрстку. Тебе к лицу будет алый бантик. Как я раньше не догадался купить тебе такой… Они-то, наверное, каждый вечер купают тебя с шампунем. Ты красивая кошечка и — по идее — на улице не останешься.

Но если — не дай Боже, роешься в мусорных баках и спишь в каких-нибудь развалинах или между ими же мусорными баками. А если какие-нибудь пацаны поймали тебя и мучают! Где вы, хулиганы паршивые и мерзкие? Где? Где же ты, моя Марта?

Не нужно мне было в тот промозглый вечер вообще встречать тебя на улице. Не нужно было брать тебя на руки. Не нужно было оставлять на твоем белейшем лобике кровавого пятнышка. Я бы уже давно забыл тебя, как много других случаев из своей жизни.

А может быть, ты где-то рядом… Притаилась и следишь за мной. Испытываешь, значит. Хочешь посмотреть, что я без тебя буду делать. Не возьму я другого котенка! Успокойся, если это тебя тревожит. Такую хулиганку как ты мне уже не найти. Или, может быть, где-то там, среди кустов, ты там думаешь себе, что я теперь начну головой биться о стены только потому, что тебя нет дома. Хватит прятаться! Хватит, киска! Кис-кис-кис-кис! Да, куда же ты запропастилась? Хватит мне нервы трепать!

Помнишь того журналиста, который приходил ко мне? Спрашивал сколько мне лет — вроде бы анкету они какую-то заполняли о самом пожилом человеке в нашем селении. Вышло, что я самый старый. И парень так обрадовался! Он мне задавал вопросы, а я ему отвечал. И в конце концов он так запутался в своих кабелях, что уронил магнитофон и испортил все, что сделал. И мне показалось, что приревновала ты меня к тому журналисту и к микрофону, ко всему, что было чужим в моем доме. Обо мне тогда так и не напечатали в газете. И это к лучшему. Но если тот парень еще раз придет, я попрошу его напечатать объявление: Если кто найдет белую молодую кошечку с красным пятнышком на лбу, прошу вернуть за вознаграждение. Есть у меня, так называемые «гробовые» денежки, я их для погребения припрятал. Но, когда умру, мне мало что нужно будет — один гроб, да и только. Вот только очень хочу, чтобы в тот момент ты была рядом. Хочу, чтобы тем последним, что я увижу перед смертью, была ты. Так что, если я тебя отыщу, то обязательно привяжу. Чтобы ты больше никуда не убегала. Потому что я без тебя жить не могу. Сначала я глаза закрою, а потом делай, что хочешь. В свои последние минуты на этой земле, я хочу точно знать, что у тебя все в порядке — что ты сыта и в тепле, и что твоя шерстка по-прежнему блестит, а на лбу, как и прежде, светится красное пятнышко.

* * *

Что-то очень быстро стемнело этим вечером. Как темна и пуста моя комнатушка без тебя. Как пуста! Неужели ты так и не вернешься, Марта? О, что там такое? Это чье мяукание мне только что послышалось? Словно расплакались несколько котят? Таких же белых, как ты, и с красными пятнышками на лбах. Сейчас я, сейчас… Вот только встану… Сейчас подойду и обниму всех сразу. Всех согрею… В моей комнате много места — всем вам хватит. Не бойтесь. Вот только бы встать… Как же я устал. Что же это я никак не могу сдвинуться с места и даже приподняться в постели? Нужно немного отдохнуть. Совсем чуть-чуть, Марта! Иди сюда! Ты же знаешь, что под моей кроватью есть дыра и ты можешь через нее пронести котят сюда, в комнату. Неси их сюда! Неси по одному этих крохотных, белых, как барашки котят. Печка у меня затоплена. А я вот только чуть-чуть отдохну и обязательно встану… Накормлю вас всех… У меня на всех еды хватит. Вот только отдохну и встану… Еще чуть-чуть. Я так ждал тебя, Марта! Марта… Марта…

Переведено 8 декабря 2012 г.